Юбер аллес - Страница 216

216

Но на этот раз, однако, либеральничать никто не собирался: прямо из-под конной арки Генштаба выкатился полицейский фургон с открытым кузовом. Уже на ходу из кузова попрыгали на брусчатку одинаковые, как горошины, русские полицейские в прозрачных сферических шлемах и с пластиковыми щитами. Они рванулись к журналистам. Те и не думали сопротивляться или бежать, только направляли камеры прямо на полицейских. Человек с микрофоном разразился быстрой речью на английском.

Фридрих к тому времени уже смешался с немногочисленными зеваками, сгрудившимися у Зимнего.

Полицейские действовали быстро и чётко, но, по мнению Власова, недостаточно решительно. Вместо того, чтобы заняться нарушителями общественного порядка, они первым делом выстроились перед журналистами, мешая им снимать. Кто-то попытался поднять телекамеру на выдвижном шесте, но тут кто-то из полицейских всё-таки применил силу: камера развернулась в противоположную сторону.

Другие стражи порядка занялись, наконец, людьми в красном. Они брали каждого за руки — за ноги (те не сопротивлялись) и уносили в сторону фургона. Кто-то задёргался, и тут же раздался гулкий звук — человека просто швырнули в кузов. Послышалась брань. Журналисты прыгали на месте, как обезьяны, пытаясь хоть что-нибудь заснять, но барьер из людей в сферах и с блестящими щитами был совершенно непроницаем.

Прямо над ухом Власова что-то жирно лязгнуло. Фридрих невольно отпрянул: он подсознательно ждал какой-нибудь гадости. Обернувшись, он увидел давешнего старичка с картузом на голове и с древней «Ляйкой», который увлечённо фотографировал происходящее.

— Ещё раз здравствуйте, Лев Фредерикович, — насмешливо сказал Власов.

Старичок чуть не уронил «Ляйку».

— Да, да, очень приятно, — забормотал он, — я вот тут, некоторым образом... фиксирую, так сказать, происшествие... — он сделал ещё один снимок, явно наудачу, после чего принялся чехлить громоздкий аппарат, шепча что-то невнятное про фотоплёнку. Фридриху стало неловко смотреть, как старик корячится: он взял в руки футляр, чтобы тому было удобнее укладываться.

В этот момент старик снова сложил пальцы в какой-то знак, который Власов, однако, не понял.

— Вы мне, извините, не поможете на минуточку? — обратился старичок к Фридриху. — Тут вот совсем близко...

Власов не понял, как и в чём он может помочь егозульному старикашке, тем более «на минуточку», но сообразил одно: тот хочет увести его в сторонку, видимо, для разговора.

— Да, пожалуйста, — согласился он.

— Минуточку, минуточку, — старичок суетился, увлекая Власова с собой. — Как бы нам тут только того... давайте лучше тут... а вот мой, так сказать, транспорт.

На улице возле красивого здания с каменными фигурами, изображающими атлантов, держащих небо на каменных плечах, одиноко стояла, уткнувшись мордочкой в сугроб, маленькая смешная зелёная машинка. Власов разглядел «инвалидные» номера и машинально подумал, что, видимо, эта улица закрыта для обычного транспорта, но старичок пользуется какими-то льготами по здоровью.

— Давайте поговорим, только не здесь, — голос старичка стал тише, а неприятная стариканская прыткость несколько поумерилась, — я вас отвезу в безопасное место... Вы не представляете, что тут творится. Видели, что было на площади? Это всё Гельман. Паршивый провокатор, ему нужен скандал, не понимаю, как его терпит Фрау, я ей тысячу раз докладывал...

Власов неприязненно покосился на Льва Фредериковича. Похоже, старик был всё-таки не вполне адекватен.

— Очень опасный человек, — бормотал старик, оглядываясь по сторонам, — у него огромное влияние... — тут он, зарывшись в полу пальто, начал что-то выкапывать из кармана, то ли радиобрелок от машины, то ли что-то ещё. На грязный снег упал скомканный носовой платок огромного размера, неоднократно использованный по назначению. Власов посмотрел на запачканную тряпку и решил, что поднимать это следует только в перчатках, лезть за которыми решительно не хотелось.

— Милейший Лев Фредерикович, — бухнуло в спину, — вы куда это собрались?

Власов — уже без удивления — обернулся и увидел Мюрата Гельмана. На сей раз тёмных очков он не надел, и Власов мог рассмотреть его лицо. Лицо преуспевающего гешефтмахера — примерно так Фридрих определил про себя человеческий тип, который предстал перед ним.

Старичок же немедленно преисполнился елейной доброжелательности.

— А вот и вы, Мюрат Александрович! Ну, как прошла акция? Всё засняли?

— Нормально прошла, — Гельману явно не хотелось развивать эту тему. — А вы, смотрю, сдружились с господином Власовым?

— Да вот, некоторым образом, едем сейчас в «Норд», — не без самодовольства сказал старик.

— Пока что, — вмешался Власов, — я никуда конкретно не собрался.

— И правильно, — Мюрат немедленно пошёл в наступление, чего Фридрих и ожидал, — «Норд» — не самое интересное место. Позвольте предложить иной маршрут. У меня как раз заказан столик в «Аркадии» на Колчака. Будем есть оленину и пить брусничную настойку. Кофе там тоже отменный. Всё за мой счёт, у меня сегодня удачный день, — добавил он торопливо.

— Да уж видели мы, — не удержался старик, — видели. И слово нехорошее разглядели...

— У нас с уважаемым Львом Фредериковичем эстетические разногласия, — картинно развёл руками Гельман. — Я новатор, а он, знаете ли, придерживается консервативных взглядов на искусство.

— Я тоже, — отрубил Власов. Ему не нравился Гельман, к тому же он начал понимать, что означала сцена на площади.

216