Юбер аллес - Страница 176

176

В любом случае, Зайн теперь знает то, что знал и Носик. А до князя ему уже не добраться. Возможно ли, что ему удалось сделать это раньше? Едва ли, ведь в крови старого летчика не найдено никакой дряни. А живым и невредимым Зайн бы его не отпустил.

Но где теперь может быть книга, если она не досталась ни Зайну, ни проводившим обыск в доме князя русским, ни присутствовавшим при том представителям Райха? Вообще говоря, где угодно. Теоретически нельзя исключить даже такой экстравагантный исход, как уничтожение книги самим князем, по принципу «не доставайся же ты никому»... Более реалистичная возможность — что она в ячейке какого-нибудь банка, код и номер которой, конечно же, осторожный цу Зайн-Витгенштайн хранил исключительно у себя в голове. И в этом случае отыскать книгу будет практически невозможно. Более перспективный вариант — если князь передал книгу на сохранение доверенному лицу. Скорее всего — из числа тех самых заслуженных, но не слишком симпатизирующих нынешнему руководству Райха старых дойчей, которых в последние десятилетия любят привечать в России. Теоретически все они известны, но на практике кто знает, насколько строгим был критерий князя. Людей, некогда снискавших не меньшую известность, чем он сам, и ныне проживающих в Москве, вероятно, можно пересчитать по пальцам одной руки. Просто же дойчей не моложе, скажем, шестидесяти и имеющих награды Райха, здесь наверняка не одна сотня, и степень оппозиционности их настроений — вопрос вообще темный... Сбор информации обещал быть достаточно муторным, и Фридрих, не без некоторых колебаний, решил поручить его Лемке.

Но ведь и перед Зайном стоит та же задача. Причем у него нет агентов, способных выполнить для него рутинную работу. Впрочем, как знать, кто может помогать ему в России... Станет ли Зайн проявлять интерес к фрау Галле? Едва ли: ее арестовали у него на глазах и выпустили уже после смерти князя. Он знает, что книга не у нее. Впрочем... как знать, что придет на ум старому фанатику. Он может возомнить, что ей что-то известно. Хотя всякому, хоть немного знающему князя и Галле, ясно, что первый ничего не доверил бы второй, не узнав ее получше — а уж узнав, тем более... В любом случае, Зайн знает, что она привлекла к себе внимание спецслужб, а стало быть, без крайней необходимости ее не тронет.

Итак, что получается? Зайн охотится за кладом, и Зайн получил задание на теракт от кого-то из высокопоставленных деятелей Райха. Имеется связь между демократами и криминальным миром. Это — установленные факты. Ключом к кладу является старинная книга, до недавних пор находившаяся у князя; Зайн до нее еще не добрался; демократы тоже охотятся за кладом; Вебер мог помешать как им, так и берлинским покровителям Зайна; теракт должен состояться в конце масленичной недели. Это — не доказанные, но очень вероятные предположения.

Теперь — роль ДГБ во всей этой истории. Самый темный момент. Обращался ли туда Вебер незадолго до гибели? А Зайн-Витгенштайн? Известно ли им что-нибудь о книге? О кладе? О Зайне? Чьим планам в этой конторе мог помешать Вебер, в свете новых открывшихся данных?

Фридрих скосил взгляд в угол экрана. 23: 18. Никонов так и не позвонил, хотя обещал рассказать о результатах охоты на владельца целленхёрера. Позвонить ему, или это будет слишком бесцеремонно в такой час? Впрочем, решил Власов, мы не на светском рауте. Ему и самому доводилось получать звонки посреди ночи, а в былые времена — и вскакивать по тревоге.

Он вытащил из кармана свою трубку и выбрал из памяти нужный номер. Майор отозвался почти мгновенно, голосом слегка раздраженным, но явно не заспанным.

— Сейчас перезвоню, — буркнул он в ответ на приветствие и извинение Фридриха.

— Я, собственно, интересуюсь новостями о владельце розовой трубки, — сразу перешел к делу Власов, когда разговор возобновился. — Вы нашли его?

— И да, и нет, — ответил Никонов все так же неприветливо. — Мы установили, кто это и где он живет. Но взять не смогли. Он сбежал еще вчера. Скорее всего, даже не от нас, а от... своего абонента.

Фридрих мысленно согласился. Спаде вряд ли бросает угрозы на ветер.

— Хорошо, — сказал он вслух. — То есть, конечно, хорошего мало. Но я понимаю, вы сделали, что могли, — добавил он поспешно. — Тогда, по крайней мере, расскажите, что это за субъект. Может быть, я чем-то смогу помочь.

— Вообще-то это наш старый знакомый, — усмехнулся Никонов. — Некто Андрей Грязнов, бывший студент физфака МГУ. Три года назад отчислен за диссидентскую деятельность. Ну, знаете, стишки пописывал, листовки распространял... но ничего настолько серьезного, чтобы сесть. По нынешним временам, по крайней мере. Даже пальчики его в картотеку не попали. Пару раз с ним проводили профилактические беседы, ну а когда он попытался сколотить антиправительственную группу, тут уже церемониться не стали. Вы бы, кстати, видели программу этой группы... какая-то дикая помесь марксизма с либерализмом... казалось бы, физик, мозги хоть какие-то должны быть, а туда же...

— Ну и что с ним было дальше? — поторопил Власов. То, что Грязнова сдал кто-то из своих, было очевидно и в пояснении не нуждалось.

— Дальше — типичная «карьера» выгнанного с волчьим билетом отщепенца. Мать у него рано умерла, отец не пожелал с ним знаться. Грязнов работал дворником, пел на Арбате частушки, пытался продавать в переходах самопальные сборники собственных стихов — ну, это своевременно пресекли — потом устроился санитаром в онкологическую больницу.

— Без медицинского образования?

— Так на самую грязную работу же. Но, очевидно, именно там он впервые получил доступ к наркосодержащим препаратам. К сожалению, вовремя это не вскрылось. Его политическая активность тогда была на спаде, и мы упустили его из поля зрения... что вы смеетесь?

176