Юбер аллес - Страница 84

— Мои друзья из газеты, — Франциска продолжала сосредоточенно наблюдать за гримасами Микки. — Тут говорят на дойче и не спрашивают документов.

— Ах да, конспирация. За вами наверняка следит русская полиция. Кроме того, целая свора западных репортёров ищет вас по всей Москве. Не кажется ли вам, что прятаться уже поздно? Тем более здесь? Если у кого-нибудь из этих кретинов хватит ума сложить два и два, они прежде всего обшарят все подобные места в городе...

— Я же не знала, что так получится, — вздохнула фрау Галле. — У меня конфиденциальное дело... а тут такое...

— Хочу ещё мороженного! — потребовал мальчик. — Хочу персикового!

— Миленький, тебе больше нельзя, ты простудишь горлышко, — закудахтала фрау Галле.

Микки забрался на стул с ногами и демонстративно уткнулся в остатки своей порции.

— Я всё ещё никак не поверю, что это было на самом деле, — пожаловалась Франциска. — Как будто я попала в плохой фильм. Представляете, вот я пошла в туалет, вот взяла шприц, а потом что-то происходит — и я лежу под капельницей, а мне говорят, что я нахожусь в больнице... В тюремной больнице, — она жирно подчеркнула голосом предпоследнее слово.

— Представляю, — пожал плечами Власов.

— И я не знаю, где мой ребёнок! И мне никто ничего не объясняет! — продолжала накручивать себя журналистка. — А потом меня начинают допрашивать!.. И... и... они меня осматривали! — выдавила она из себя.

Фридрих вздохнул.

— Вы прекрасно знаете, по какому обвинению вы были задержаны. Личный осмотр — стандартная процедура, применяемая к наркокурьерам.

— Но я же не наркокурьер! — возмутилась фрау Галле. — И к тому же они мне лазили в... в... — она покраснела. — Это нарушение неприкосновенности личности. Этого я им никогда не прощу, — зло добавила она.

— Думаю, что им это безразлично, — пожал плечами Власов. — Они делали то, что велит им инструкция. К тому же в лондонском или нью-йоркском аэропорту...

— Я считаю, что такие вещи должны быть запрещены! — заявила госпожа Галле. — Это моё убеждение.

— У вас очень много убеждений, — усмехнулся Власов. — Увы, убеждения — плохой материал для построения правильных выводов. Если бы у меня было столько убеждений, меня бы уволили с работы.

— Вы имеете в виду, с вашей настоящей работы? — журналистка перешла к нападению. — Вы же не думаете, что я поверила вашей дурацкой визитке?

— Увы, у меня нет для вас другой визитки, — усмехнулся Фридрих, — с черепом и костями, или с чем там ещё, по вашему убеждению, ходят зловещие сотрудники ненавидимых вами ведомств. Впрочем, у меня есть знакомые из этих структур. Это в высшей степени приличные люди...

— Мороженого! — снова заканючил Микки. — Хочу мороженного! Персикового!

— Не знаю, зачем вы здесь, — нахмурился Власов, — но я не понимаю, зачем вы потащили с собой ребёнка... да ещё такого неуправляемого ребёнка, — он выделил голосом предпоследнее слово. — Мне кажется, вы собирались совершить что-то не вполне законное. Или, по крайней мере, опасное. Что ж, рисковать собой — ваше право. Но зачем же таскать с собой детей, да ещё дурно воспитанных? — Власов покосился на мальчика, который тем временем, увлечённо сопя, тыкал ложечкой в раскисшие остатки своей порции, пытаясь построить из них что-то вроде горки.

— Это не ваше дело, — фрау Галле произнесла это без уверенности в голосе. — Микки, прекрати баловаться с едой!

Микки отвлёкся от мороженого и сделал какое-то движение. Фридрих понял, что он пытается пнуть мать под столом.

Не добившись результата, мальчик схватился руками за стул и опустился пониже, чтобы уж наверняка дотянуться ботиночком до колен матери.

Власов взял его за плечо и развернул к себе. Микки тут же съёжился и притих: видимо, память о пощёчине не стёрло даже время, проведённое в ЦВИНПe.

— Сядь как следует и не смей беспокоить взрослых! — рявкнул Власов. Мальчик замер, но, едва его отпустили, схватил ложку с растаявшим мороженным, сжал её в кулачке и начал оттягивать её пальцем, целясь в лицо матери.

— Если ты это сделаешь, я тебя ударю, — предупредил его Фридрих. Микки с силой швырнул ложку об стол (она, зазвенев, отскочила и упала на пол), с хлюпаньем засосал в рот раскисшее мороженное из креманки и плюнул им в центр стола. Белые брызги разлетелись во все стороны. Несколько капель попало на лицо Власова.

Фридрих достал из кармана пакет с перчатками и натянул тонкую резину на руку.

Ребенок по-обезьяньи оскалил зубки, готовясь укусить.

Испуганная женщина вскочила, ухватила Микки за руку и потащила к выходу.

Мальчик сначала шёл сам, но на полпути — то есть на приличном расстоянии от Власова — внезапно повис на материнской руке. Фрау Галле от неожиданности выпустила его ручонку, и Микки повалился на спину, суча в воздухе ножками и мерзко вереща.

Когда фрау Галле кинулась его поднимать, он заехал ей ботиночком по голове. Фридрих, внимательно наблюдавший за сценой, понял, что тот сделал это нарочно.

Появился охранник — здоровенный бритоголовый тип, типичный вышибала.

— Ваш? — спросил он по-русски, показывая пальцем на заходящегося в истерике мальчишку. Франциска, не понимая вопроса, машинально завертела головой.

— Es ist Ihr Kind? — повторил охранник на скверном дойче, и, не дождавшись ответа, рывком поднял Микки с пола, ухватил за ухо и потащил к двери. Мальчик, уже не пытаясь вновь повалиться, быстро засеменил — видимо, уху, крепко зажатому двумя пальцами, было очень некомфортно. Госпожа Галле кинулась следом, крича что-то неразборчивое.