Юбер аллес - Страница 114

114

— Вы имели в виду — совсем никаких? — уточнил Власов.

— Вы совершенно верно меня поняли, — кивнул майор. Вот как. Стало быть — если это, конечно, правда — начальству он не докладывал. Становится все интереснее. Фридрих прикинул в уме варианты и решил сыграть в открытую.

— Да, я могу объяснить вам, что она там делала. Но прежде позвольте заверить, что ни я, ни те, кого я представляю, не имеют к этой идиотской выходке никакого отношения. Мы уважаем российские законы и... — «не работаем так топорно», мог бы закончить Фридрих, но не стал произносить это вслух.

— Не сомневаюсь в вашем профессионализме, — угадал его мысль Никонов. — Тем более что в подобных партизанских действиях не было никакой необходимости. Осмотр и выемка ценностей на квартире Зайн-Витгенштайна проводились согласно официального запроса имперского МИДа и в присутствии имперских представителей...

«Официальному запросу!» — поморщился не терпевший безграмотности Фридрих, но на сей раз все же удержался от замечания.

— Запрос поступил всего два часа спустя после смерти князя, — продолжал майор, — весьма похвальная оперативность. Вас разве не поставили об этом в известность? Впрочем, это опять-таки не мое дело... Так что там с этой неугомонной фрау?

— Все, в общем-то, достаточно банально. Она, некоторым образом, дальняя родственница князя.

— Вот как? — Никонов удивленно поднял левую бровь.

— Во всяком случае, она так считает. Официально это не подтверждено. Но она полагала, что имеет право на свою долю наследства. Князь не оставил завещания?

— Увы, нет, — развел руками майор. — Мы бы сами хотели, чтоб оно было, ибо князь, наверное, отблагодарил бы Россию, много лет бывшую ему гостеприимным домом... тем более что у его рода давние связи с нашей страной, еще в XIX веке Зайн-Витгенштайны женились на русских аристократках... но увы! Она искала что-нибудь конкретное? — Никонов снова вернулся к деловому тону.

— Да, князь якобы обещал ей одну редкую книгу, — Фридрих постарался, чтобы это прозвучало небрежно, словно речь шла о безделушке. — Она у вас? Или, может быть, ее уже передали имперским представителям?

— Не знаю, о какой книге вы говорите, — медленно ответил Никонов, и интуиция подсказала Власову, что это правда. — Конечно, в библиотеке князя попадались любопытные издания, но ничего такого, что можно было бы назвать по-настоящему редким... насколько я знаю, хотя вообще я не эксперт...

— Возможно, князь кому-то отдал ее? Вам известно, с кем он встречался в свой последний день?

— Насколько я знаю, ни с кем... Вообще-то наша опека носила очень мягкий характер, — спохватился вдруг Никонов. — Мы не можем сказать, что отслеживали каждый его шаг. А почему вас так интересует эта книга?

— Так, мысли вслух. Я знаю о ней не больше вашего, — Фридрих подумал, что это правда: сведения, которыми он располагал, могли оказаться ложью почти на сто процентов, а значит, не подходили под понятие «знание». — Вам известно, от чего умер Зайн-Витгенштайн?

— Вы подвергаете сомнению официальное заключение патологоанатома?

— Напротив, хочу узнать его вывод.

— Сердечный приступ.

— Чем он мог быть вызван?

— Хотя бы просто возрастом, — пожал плечами Никонов. — 75 — не так уж и мало. Ну или, скажем, какой-нибудь опасной ситуацией на дороге. Вы, полагаю, уже знакомы с московским стилем вождения. С которым не могут справиться даже наши доблестные допо.

— Ну, едва ли московские лихачи могли напугать эксперта Люфтваффе, сбившего во время войны почти девять десятков самолетов в ночных боях. Есть нечто, над чем даже возраст не властен, как бы пафосно это ни звучало... Значит, ваш патологоанатом абсолютно уверен в естественности этой смерти?

— Ну, абсолютной уверенности в нашей профессии не бывает, — усмехнулся майор, — но никаких оснований для подозрений в убийстве не найдено. А почему вы спрашиваете? У вас что, есть такие основания?

— Потому что, как вы только что сказали, в нашей профессии не бывает абсолютной уверенности. Вообще, мне все же хотелось бы уточнить: насколько точно вы знаете, что князь в тот день ни с кем не встречался?

Власов мысленно изготовился, что на сей раз его дотошный интерес встретит отпор, но Никонов вновь ответил, как ни в чем не бывало:

— Ну, мы не отслеживали его перемещений по городу. Но мы знаем, во сколько он отъехал от своего дома на улице Бисмарка и во сколько смерть настигла его на улице Краснова. Между этими событиями прошло всего двенадцать минут, вряд ли он мог успеть с кем-то встретиться. Учитывая дневную загруженность центральных улиц, вообще удивительно, что он сумел доехать так быстро. Очевидно, он и впрямь был столь же превосходным водителем, как и пилотом.

— Ясно, — кивнул Фридрих. Очевидно, старик куда-то спешил. Вот бы узнать, куда. Он был в форме с орденами, значит, вполне вероятно, направлялся на встречу с лицом официальным. Впрочем, может быть, верна версия фельдфебеля Кормера, и князь просто ехал на встречу ветеранов... но почему в спешке?

— Кстати, есть один вопрос, где нам крайне желательно ваше содействие, — припомнил Власов. — У нас есть основание полагать, что человек, причастный к провозу наркотиков... («и, возможно, смерти Вебера», — хотел было добавить Фридрих, но вовремя сдержался: о Вебере они еще побеседуют, и, при всей предупредительности майора, не следовало раньше времени бросать ему спасательный канат в виде наркомафиозной версии) — ...живет сейчас в Москве по документам инвалида или ветерана войны. Возможно, русского, возможно, дойча. Настоящий владелец документов в этом случае, очевидно, мертв. Возможно ли организовать какую-то проверку?...

114