Юбер аллес - Страница 112

112

— Витгенштайн знал, как выглядите вы и Микки? — спросил Фридрих. Франциска, все это время выжидательно смотревшая на него, вздрогнула.

— Да... я посылала ему фотографии.

«Это еще ничего не значит», — подумал Власов. Он знал, чего можно достигнуть умелым наложением грима. Предположим, пятого числа Витгенштайн отдал им книгу... либо, напротив, раскусил обман? Что и заставило его переволноваться... если, конечно, ему не помогли умереть более вещественным способом... Впрочем, напомнил себе Фридрих, это все пока просто догадки. Попробуем с другого конца — кто могли быть эти таинственные «они»?

— Кто еще знал о книге, кроме вас?

К этому вопросу фрау Галле явно не была готова. Ее первым движением было сказать «никто», но, бросив косой взгляд на Фридриха, она лишь протянула: «Ну... вообще-то...»

— Вам еще раз напомнить, о чем мы договорились? — холодно осведомился Власов. — Хорошо, я сам скажу. Ваши новые московские друзья и их единомышленники в Берлине, не так ли?

— Ну... кое-кто из них, да... не то чтобы подробно... вы понимаете, книгу надо переправить на Запад, они обещали помочь... у них большой опыт в таких делах.

Фридрих знал, о каком опыте речь. Рукописи диссидентов, переправляемые для печати в атлантистские страны и возвращающиеся назад уже в виде книг, как правило, замаскированных под что-нибудь благонадежное. Большая часть этого потока, несмотря на все ухищрения СЛС со товарищи, успешно перехватывается, но кое-что все же просачивается. Доходило до курьезов; Фридрих вспомнил сборник статей академика Сахарова, изданный под видом «Моей борьбы». При этом господа либералы, надеясь обмануть бдительность таможни, не ограничились одной лишь обложкой: хитлеровский текст был честно вопроизведен на всех нечетных страницах, а сахаровскому достались четные, так что выходило, что книга агитирует за обе идеологии в равной степени...

— Похоже, мне настала пора познакомиться поближе с вашими соратниками, — заявил Власов. — Когда вы сможете мне это устроить? Желательно, конечно, так, чтобы не вызывать у них лишних подозрений.

— Сегодня у нас что — пятница?

— Четверг.

— Значит, завтра. По пятницам... — фрау Галле расправила остатки листовки, которые все еще сжимала в кулаке, — да, точно, по пятницам в редакции «Свободного слова» собеседования. Может прийти любой интересующийся демдвижением. Желающий вступить и просто...

Уж не на такое ли собеседование отправился в последний день своей жизни Вебер?

— Ну что ж, будем считать, что я интересующийся. Тем более что в определенном смысле это так и есть. Во сколько и где?

— Официально начинается в четыре, хотя там не обязательно приходить в определенное время. Квартира недалеко от Университета, на Ласточкиных горах...

— На Воробьевых, — поправил Фридрих. — Я заеду за вами в... — он сверился с экраном навигатора, — в 15:20. До этого — никакой самодеятельности. Сидите в своем номере. Если кто-то будет звонить вам и настаивать на встрече — сразу ставьте в известность меня. Кстати, номер вашей трубки — тот, с которого вы звонили?

— Да, — кивнула Франциска, а затем взглянула на Фридриха просительно: — А сейчас я могу повидаться с сыном? Чтобы все-таки убедиться, что все нормально...

— Можете, — разрешил Власов. — Недолго. Я не собираюсь торчать тут два часа.

Он проводил ее взглядом; фрау Галле постояла у подъезда, очевидно, говоря с консьержкой, затем скрылась за дверью. «Хорошо бы сейчас уехать», — мстительно подумал Фридрих. Пусть бы потом пометалась, гадая, где он и что с ним... Но это, конечно, была неконструктивная мысль.

Не успел он, однако, додумать ее до конца, как в кармане проснулся целленхёрер. Фридрих вытащил его, взглянул на экранчик. Вместо номера звонящего чернели прочерки, но уже тот из власовских номеров, на который поступил звонок, говорил о многом.

— Алло?

— Herr Wlasow? — в голосе чувствовался русский акцент; сам голос был незнакомый.

— Да, это я.

— Майор Никонов из Департамента, — уточнять, из какого именно, не требовалось. Майор сделал короткую паузу, на всякий случай давая собеседнику осознать этот пункт, затем продолжил: — Я думаю, нам нужно поговорить. Возникли некоторые вопросы.

— Очень удачно — у меня к вам тоже, — заверил Фридрих.

То, что разговор не телефонный, в уточнении тоже не нуждалось.

Kapitel 20. Тот же день, после полудня. Москва, площадь Освобождения, 9.

На сей раз никаких проволочек в бюро пропусков не было. Фридрих поднялся на второй этаж и, еще раз сверившись с выданной ему бумажкой, постучал в дверь кабинета 212. Вместо ожидаемого «войдите!» за дверью несколько секунд стояла тишина, затем где-то рядом скрипнула половица и тут же клацнул замок. Дверь приоткрылась, и Власов оказался лицом к лицу с невысоким подтянутым офицером в серой форме с майорскими погонами.

Майор был, вероятно, ровесником Фридриха или чуть помоложе; густые, как у юноши, черные волнистые волосы и черные глаза наводили на мысль о южных корнях, скорее всего, казачьих (Власов знал, что русский ДГБ до сих пор чрезвычайно щепетилен в вопросах чистоты крови своих сотрудников — куда более щепетилен, чем то же Управление). Подвижные черты лица наводили на мысль о человеке умном, но не слишком терпеливом; Фридриху представилось, как этот человек обдумывает ход за шахматной доской — лицо сосредоточено, но пальцы нервно теребят недавно взятую фигуру.

Хозяин кабинета окинул гостя цепким взором, зачем-то стрельнул взглядом в коридор и отступил в глубь кабинета, сделав приглашающий жест. Едва Власов вошел, Никонов вновь запер дверь на ключ.

112